Когда человек решится начать духовную жизнь, то много преград и опасностей может стать у него на пути. Одним из величайших искушений является духовная прелесть. По определению святителя Игнатия Брянчининова: «Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев существом человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душею. Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти».
Это гибельное состояние, на которое указывает подвижник благочестия XIX века, является прежде всего результатом гордости, самолюбия и самомнения. Отцом гордости, как и отцом лжи, является дьявол, поэтому всякий человек, обладаемый данной страстью, становится покорным слугой нечистого духа.
Гордость и самолюбие настолько въелись в душу современного человека, что даже перестали считаться грехом. Наоборот, в современном обществе это качество расценивается как достоинство, как некий положительный психологический фактор. Вспомните, как нас учили в школе: «Человек — это звучит гордо».
Человек, воспитанный в таком ключе, даже приходя к вере, внутренне практически не меняется. Его психологические установки, мотивы поступков по-прежнему ложные. Становиться другим, новоначальный, как правило, не хочет. Человек хочет «протащить» в православную веру весь груз опыта своей прошлой жизни. Он хочет просто включить религиозное мировоззрение в ряд устоявшихся привычек и стереотипов мышления.
Но это невозможно. Законы духовной жизни и законы внешнего мира диаметрально противоположны. Недаром Господь наш Иисус Христос, говорит прямо: «Не любите мира и того, что в мире. Ибо любовь к миру есть вражда к Богу». Законы духовной жизни, полно выраженные в Евангелии, требуют смирения, кротости, любви. Законы мирской жизни требуют жесткости, насилия, гордости. Пришедший к вере, прежде всего должен понять, что вся его прежняя жизнь была ложью. Она основывалась на ложных установках, идеалах, стремлениях, и ее надо менять коренным образом. Необходимо осознать свою духовную пустоту и уже на новом фундаменте православного исповедания начинать строить новое здание чисто христианского мировоззрения. К сожалению бывает иначе. Новоначальный хочет при помощи молитвы, определенных аскетических действий быстро достигнуть высоких духовных состояний, иметь прямое общение с Богом, видеть видения, переживать высокие чувственные состояния, созерцать тайны Божии, недоступные для других людей. Вместе с тем страсти и пороки продолжают обуревать его душу. Таким образом, новоначальный пытается совместить несовместимое. Как указывают святые отцы, для того, чтобы стать сосудом для Духа Святого, необходимо прежде очистить душу покаянием, украсить ее смирением, любовью и прочими добродетелями. А для стяжания добродетелей необходимо видеть и считать себя великим грешником, недостойным посещения Духа Святого. Не желать высоких созерцаний и видений, а бояться их, сознавая свое недостоинство и великую греховность. К сожалению, современный человек часто поступает в точности наоборот. Очень актуально для нашего времени звучат слова преподобного Григория Синаита: «Если кто с самонадеянностью, основанною на самомнении, мечтает достигнуть высокие молитвенные состояния и стяжал ревность не истинную (основанную на покаянии), а сатанинскую (основанную на гордыни, тщеславии, самомнении): того дьявол удобно опутывает своими сетями, как своего служителя». Как пишет святитель Игнатий Брянчанинов: «Всякий, усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в чистых и светлых одеждах, устраиваемых покаянием, а прямо в своем рубище, в состоянии ветхости, греховности и самообольщения, извергается вон, во тьму кромешную, в бесовскую прелесть».
Нередко люди, находящееся в духовной прелести, прикрывают свою гордыню ложным, словесным смирением. Потупленные глаза, черный платок, внешне покаянные слова — часто скрывают страшную духовную гордыню. Помню одну монахиню, которая любила повторять, что она грешная и всем своим видом выказывала воплощенное смирение, при этом, «естественно», окружающим полагалось восхищаться ее духовностью и убеждать ее, что она почти святая. Когда для проверки ее внутреннего состояния ей заметили: «Почему же она такая грешная? Неужели столько лет напрасно подвизается?» -вопрошающего покрыла такая буря гнева, что он и не рад был, что задал такой вопрос.
Состояние людей, находящихся в бесовской прелести, бывает очень разнообразно, соответствуя той страсти, которою человек обольщен, и соответствуя той степени, в которой человек порабощен этой страстью.
Часто прелесть возникает и от неправильного образа молитвы. Как пишет святитель Игнатий Брянчанинов: «Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их, по-видимому, из Священного Писания, в сущности же — из своего собственного состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения, — этими картинами льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя.. .Мечтатель с первого шага на пути молитвенном, исходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны».
Воображение, мечтательность, фантазия — это всегда поле деятельности падшего духа. Недаром имя фантазера было впервые присвоено дьяволу. Когда человек начинает надумывать и что-то воображать себе на молитве, он исходит из области Божественной реальности и впадает в фантазии, в ирреальный мир сатаны, где полностью подпадает в зависимость от сил зла. Святые отцы единогласно предупреждали: не воображайте ничего себе на молитве и не принимайте никаких чувственных или мысленных видений: «Никак не прими, — говорит преподобный Григорий Синаит, — если увидишь что-либо, чувственными очами или умом вне или внутри тебя, будет ли то образ Христа, или Ангела, или какого Святого, или если представится тебе свет… Будь внимателен и осторожен!».
Особенно внимательным и осторожным должен быть новоначальный, недавно обратившийся к молитвенному деланию христианин. Как указывает святитель Игнатий Брянчанинов: «Склоняется, влечется наше свободное произволение к прелести: потому что всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости. Бесы находятся вблизи и окружают новоначальных и самочинных, распростирая сети помыслов и пагубных мечтаний, устраивая пропасти падений». Надо всегда помнить, что началом прелести является гордость, а концом ее бывает еще большая гордость. Для гордецов не существует авторитетов, они никогда не прислушиваются к советам, а при обличении страшно раздражаются и гневаются. Это — явные признаки человека, находящегося в прелести. Также прелестью считается и поиск высоких духовных состояний и переживаний во время молитвы. Человек ищет не покаяния, испрашивает не прощения грехов, а жаждет переживаний наслаждения и восторга. Поиск подобных состояний постепенно становится целью молитвы. Как правило, человек, находящийся в прелести такого рода, бывает не только гневен и раздражителен в случае критики его «видений и переживаний», но и еще подвластен бесу сладострастия и различным тайным блудным грехам.
Для второго рода прелести, называемого у святых отцов «мнением», характерно, как пишет святитель Игнатий Брянчанинов то, что: «Одержимый этой прелестью мнит о себе, сочинил о себе «мнение», что он имеет многие добродетели и достоинства, даже, что обилует дарами Святого Духа». Само мнение составляется из ложных понятий и ложных ощущений. Молящийся, стремясь раскрыть в сердце ощущения нового человека и не имея на это никакой возможности, заменяет их ощущениями своего сочинения, поддельными, к которым не замедляет присоединиться действие падших духов. Признав неправильные ощущения за истинные и благодатные, впавший в прелесть получает соответствующие ощущениям ложные понятия. То есть он начинает чувствовать, мыслить и совершать поступки, неадекватные раздражителям окружающей среды. Зачастую он начинает воображать себя как бы центром всей вселенной, фактором, который, безусловно, влияет на весь окружающий мир. По его молитве обязательно «совершаются чудеса», даже если они на самом деле и не совершаются. Все животные непременно его любят и к нему тянутся, ему часто являются святые и ангелы, бесы трепещут при его появлении. Прельщенный начинает жить в своем особом мире, реально не существующем и не видимом ни для кого другого. Причем переубедить его или объяснить гибельность данного состояния практически невозможно. Священник, попытавшийся это сделать, объявляется или мало духовным или орудием бесов, давящим на «святого» (имеется в виду сам прельщенный). Как это ни удивительно и ни печально, но часто находятся люди, которые верят в «святость» прельщенного, становятся его духовными детьми и следуют за ним по пути к верной гибели. Подчеркну еще раз, наш современник, воспитанный на идеалах гордости и самомнения, часто, даже придя к вере, продолжает искать того, что тешит его самость. И, конечно же, для такого человека быть чадом «святого» очень заманчиво. Не раз мне приходилось видеть, как за подобными младостарцами и младостарицами тянулись сотни поклонников и поклонниц, готовых расправиться со всяким, кто усомнится в «святости» их идола.
Еще в XIX веке святитель Игнатий Брянчанинов писал: «Зараженные прелестью «мнения» встречаются очень часто. Всякий, не имеющий сокрушенного духа, признающий за собой какие бы то ни было заслуги, всякий не держащийся неуклонно учения Православной Церкви, но рассуждающий о каком-либо догмате или предании произвольно, по своему усмотрению или по учению инославному, находится в этой прелести. Степенью уклонения и упорства в уклонении определяется степень прелести». Отсюда различные ереси, расколы в православии и на сегодняшний день. Отсюда и такое количество маленьких групп, признающих авторитет только своих «старцев». Но самое страшное, что на таком роде верующих сбываются слова Христа: «Если слепой ведет слепого, то не оба ли упадут в яму?». А яма эта имеет конкретное название — ад.
Люди, зараженные прелестью мнения, часто бывают внешне смиренномудры, строго придерживаются православного обряда, несут определенный молитвенный подвиг. Но все это внешнее, показное. Неоднократно мне приходилось наблюдать женщин, которые, придя к кому-либо в гости, вдруг вскакивают и начинают «долбить» какой-нибудь акафист, взятый ими самочинно себе в правило. Или, не считаясь с общим настроем и собравшейся публикой, предлагают немедленно начать молиться, при этом первыми воздевают руки к небу, вздыхают и издают подобие плача. Из разговоров с такими людьми нередко узнаешь, что святые у них без дела не сидят. Одни помогают им найти утерянные вещи, другие решают семейные проблемы, третьи — лечат болезни. В общем — все при деле. За это «молитвенница» периодически расплачивается с ними акафистами и канонами. Объяснить безумие и ложность такого подхода к духовной жизни прельщенным бывает практически невозможно.
