Каждый человек призывается Богом к святости. «Святы будьте, ибо свят Я, Господь, Бог ваш», — говорит Господь (Лев. 19, 2). А святитель Василий Великий пишет: «Человек — это тварь, которой дан приказ стать богом». Стремление к святости, к добру, совершенству заложено Богом в природу каждого человека. Поэтому древний христианский писатель Тертуллиан пишет, что душа человека по природе христианка. Но секулярное (безбожное) общество в понятие «святости» часто вкладывает иронический оттенок. Людей, которые неосознанно стремятся к добру, чистоте, не гневаются, не раздражаются по пустякам, не пьянствуют, не любят азартных игр, не курят, не обманывают, не имеют любовниц, не воруют, терпеливы к обидчикам, называют «святошами». Над ними окружающие нередко насмехаются и, в конце концов, невольно вынуждают их быть такими, как все. Более решительное стремление к святой жизни окружающие люди обычно воспринимают не только с насмешкой, но и агрессивно, потому что, по слову Апостола, все желающие жить благочестиво во Христе Иисусе бывают гонимы. Пример тому — тысячи древних и новых мучеников и исповедников, память которых Церковь празднует каждый день года. Они, вопреки злой воле людей, которые толкали их на совершение беззаконных дел, предпочли умереть, нежели поддаться соблазну.
Когда человек нисколько не стремится к святости и довольствуется только внешней добропорядочностью, равнодушно проходя мимо Церкви, то святость он подменяет подделкой, потому что, как говорят в народе, свято место пусто не бывает. То есть человек пытается чисто внешне выделиться из среды окружающих его людей, не быть как все, например, он старается блистать на фоне других своим умом, физической силой и ловкостью, вызывающе и пестро одеваться и тому подобное. Но ничто внешнее: богатство, образование, слава, почет, уважение — не может полностью утолить духовную жажду человека. Отсюда возникают разочарования в жизни, погружение в страсти и пороки, тоска, уныние, драмы в личной жизни.
Но и у ревностных христиан стремление к святости может ослабевать, и они могут исповедовать свою веру формально, по-фарисейски, то есть они могут посещать богослужения, регулярно исповедоваться, причащаться Святых Христовых Тайн, не пьянствовать, не курить, не блудить, скромно и целомудренно одеваться, но в то же время легко раздражаться по мелочам, быть скупыми, алчными, мысленно прелюбодействовать, превозноситься над всеми, желать особого отношения к себе.
Почему же стремление к святости может умаляться и переходить в довольствование внешней фарисейской добропорядочностью?
Святость по-другому можно назвать бесстрастием. Но многие люди бесстрастие отождествляют с нечувствием и холодностью души и считают, что безумно, ради достижения бесстрастия, лишать себя многих радостей жизни, а потому прекращают борьбу со своими глубоко сокрытыми в сердце пороками и страстями и довольствуются лишь внешней добропорядочностью. Но бесстрастие — это не есть нечувствие и холодность, как неправильно считают многие. Это есть независимость и стойкость души, свобода от внешних впечатлений. Так, например, страстный человек при встрече с красивой женщиной может начать мучиться нечистыми помыслами и желаниями, смущаясь сам и смущая других, а святой бесстрастный человек при этом только радуется и благодарит Бога за создание такой красоты. Страстный человек при виде богатства и жизненного успеха у других людей обычно начинает завидовать и искать повода их опорочить, а бесстрастный человек, наоборот, радуется им и желает ещё большего их преуспеяния.
Школами святого бесстрастия всегда были монастыри. Монахи, не связанные суетой этого мира и прочими светскими, часто очень формальными обычаями, не боялись называть все порочные беззаконные дела своими именами и могли всегда духовно, а иногда и материально поддержать человека в трудную минуту жизни. Добрые духовники были способны заметить, когда человек духовно расслабился, поддержать его, ободрить, уберечь от соблазна. Даже одно присутствие духовника укрепляло и вдохновляло человека на неленостные житейские труды и подвиги. В древности многие христиане селились в окрестностях Троице-Сергиевой Лавры, Оптиной пустыни и других монастырей, потому что там жили их духовники. Постепенно вокруг этих монастырей образовались целые города и поселки. Чувствуя приближение смерти, добрый духовник обычно поручал своих духовных чад другому опытному духовнику и в загробной жизни ходатайствовал за них перед Господом.
Страшный революционный взрыв в 1917 году произошёл по той причине, что ранее, в XVIII-XIX веках, согласно государственной политике секуляризации, многие монастыри были разорены. В результате русские люди в большинстве своем разучились вести невидимую духовную борьбу с пороками своего сердца и только для галочки два раза в год, накануне Пасхи и Рождества, исповедовались и причащались Святых Христовых Тайн. Хотя в школах детей учили Закону Божию, а для образования пастырей были устроены Духовные семинарии, но одно рациональное познание высоких духовных истин мало принесло добрых плодов. Поэтому так легко те люди, которые ещё вчера изучали Закон Божий, строили и украшали храмы, затем стали с большой яростью разрушать их, называя их источниками мракобесия и всякого обмана. К сожалению, этот сложившийся в безбожные годы стереотип трудно изживается. До сих пор школа на законодательном уровне защищает свою светскость. Но одностороннее материалистическое образование развивает только интеллект и не может правильно образовать детских сердец. Вот почему многие люди не стремятся к святости, довольствуются внешней формальной добропорядочностью и проходят мимо Церкви, равнодушно утверждая при этом, что они веруют в Бога в душе.
В древности, кроме монастырей, большое значение в жизни людей имела церковная приходская община, в которой все хорошо друг друга знали и поддерживали в трудные моменты жизни. Поэтому святитель Амвросий Медиоланский учит, что грехи человеку прощаются по молитвам всей Церкви. Когда человек чувствует, что окружающие его люди не равнодушны к нему, переживают и болеют за него, тогда ему легче противостоять греху. Человек осознает, что, совершая грех, он тем самым и других за собою увлекает в погибель; подымаясь с колен и противостоя беззаконию, он и других удерживает от соблазна.
Трагедия современного секулярного общества в том, что в нем разрушены общинные начала взаимопомощи и взаимовыручки. Во всех сферах человеческой жизнедеятельности в Синодальное время истории Русской Православной Церкви община была подменена гордо превозносящимися друг перед другом сословиями, а в советское время — жёсткой командно-административной системой. В ней человек только винтик, которого в любой момент, если он перестанет как следует исполнять свои функции, можно выбросить и заменить другим. В демократические времена под видом демократии и свободы система становится ещё жёстче. При ней, похоже, больше ценится уже не человек, а деньги.
Подобный дух суетного мира пытается проникнуть и в церковную среду. Вся церковная жизнь должна бы быть построена на служении Богу и ближнему. Но появляются храмы, где не служат как надо бы, а только работают, как говорят в народе, «не ради Иисуса, но только ради хлеба вкуса». То есть, если ранее храмы строили всем миром и всем миром в них трудились, то сейчас все это осуществляется за определенную плату при помощи наемных рабочих, которые бывают совершенно равнодушны к вере, никогда не исповедуются и не причащаются. Малые остатки общинной церковно-приходской жизни пока сохраняются в тех областях Украины, которых в XX веке в меньшей мере коснулся смерч безбожия. Нечто подобное есть в немногих городских и сельских приходах у нас в России, где служат добрые самоотверженные пастыри, которым люди доверяют.
Большинство же людей, даже те, кто регулярно ходят в храм, ныне живут вне церковной общины. Им приходится в одиночку решать свои проблемы. В результате, теряя страх Божий, матери не хотят рожать много детей и делают аборты, уродуют и травят себя противозачаточными средствами, молодые люди боятся ответственности и не хотят создавать семью, служить в армии, а предпочитают жить одни, в свое удовольствие. Таким образом, балом ныне везде правит индивидуализм, который угоден психологии самолюбивого человека.
Эта проблема усложняется ещё тем, что иногда даже в небольших городских и сельских церковных общинах образуются открыто или скрыто враждующие между собою группировки, которые делятся по отношению к насущным проблемам Церкви, к прославлению святых, экуменизму. Поскольку решение этих проблем во многом связано с внешним миром, то чтобы лишний раз власти не беспокоить (ведь не все государственные руководители к Церкви относятся благосклонно), пастыри проблемы предпочитают замалчивать. Некоторые выражают свой открытый протест. Но один в поле не воин. Проблемы нужно обсуждать соборно, всем церковным миром.
Есть ли какой-то просвет? Слово «просвет» связано со словом «святость». Наше общество ныне как никогда нуждается в добрых самоотверженных святых пастырях, которые бы не боялись выделиться из общей обывательской среды и не жалели бы себя ради созидания крепких, слитых взаимным доверием городских и сельских церковных общин. Таких пастырей призваны воспитывать Духовные семинарии и монастыри. Без этого нам никогда не решить демографическую проблему, без этого в одиночку нам никак не устоять против других глобальных проблем — пьянства, наркомании, распутства, преступности, терроризма и всех других видимых и невидимых врагов Церкви и Отечества.
