Буддизм и Православие
В буддизме средствами и путем спасения («марга»), по списанию С. Чаттерджи и Д. Датта, являются:
1. Правильные взгляды.
Неведение считается главной причиной наших страданий. Если устранить условия, порождающие несчастья, то прекратятся и страдания. Правильные взгляды — это принятие и правильное понимание «четырех благородных истин», сформулированных Буддой: 1). Жизнь в мире полна страданий; 2). Имеется причина этих страданий; 3). Страдания можно прекратить; 4). Существует путь, ведущий к прекращению страданий.
2.Правильная решимость
От стремящегося к избавлению от страданий требуется: а) отрешение от всего земного; б) отказ от дурных намерений; в) отказ от вражды к другим людям; г) твердое намерение преобразовать жизнь в свете истины.
3. Правильная речь.
Требуется воздержание от лжи, клеветы, жестоких слов и фривольных разговоров — т.е. контроль своей речи.
4.Правильное поведение.
Необходимо отказаться от уничтожения живого, от воровства, от неверного удовлетворения своих чувств, и тд.
5.Правильный образ жизни.
Надо зарабатывать на жизнь честным путем, нельзя прибегать к недозволенным средствам даже для поддержания жизни.
6.Правильное усилие.
Следует постоянно искоренять в себе как старые вредные идеи, так и постоянно приобретаемые новые, и заполнять сознание хорошими идеями, стараясь закрепить их в уме.
7.Правильное направление мысли.
Необходимо постоянно сохранять в памяти тот факт, что вещи, по своей природе, преходящи. Это необходимо для того, чтобы освободиться от привязанности к вещам и от печали по поводу их утраты.
8.Правильное сосредоточение.
Здесь имеется в виду психотехническая практика углубляющегося сосредоточения (медитация), направленная на достижение состояния освобождения от страданий (нирваны). Эта практика состоит из четырех ступеней:
а. осмысление и исследование истины чистым и невозмутимым умом, рассеивание сомнений в четырех благородных истинах;
б. осознание радости покоя, порождаемого невозмутимым раз- мышлением;
в. попытка войти в состояние безразличия, т.е. отрешиться даже от радости сосредоточения;
г. достижение совершенной невозмутимости, безразличия и самообладания (28, с.116-121).
Рассматривая эти восемь ступеней буддизма, мы также не находим в них чего-либо, напоминающего покаяние, но видим все ту же культивацию полной невозмутимости, безразличия и самообладания. И здесь мы не находим любви — той любви, когда человек полагает за других душу свою, как и Христос распялся за нас. Кроме того, буддизм отрицает существование Бога, так что буддисту каяться не перед кем. Идеал буддизма также прямо противоположен христианскому идеалу — это идеал эгоиста.
Справедливости ради следует сказать несколько слов о поздней ветви буддизма — Махаяна-буддизме и проповедываемом им идеале боддхисаттвы. Боддхисаттва обозначает такое состояние подошедшего к нирване человека, когда он, движимый состраданием, отказывается от вхождения в нирвану для спасения остающихся в неведении людей. Но жертвуя личным «спасением», он становится проповедником того же безразличия, как лекарства от жизни. Это похоже на то, как если бы больному предлагали не лекарство, исцеляющее его, а яд, прекращающий болезнь вместе с уничтожением жизни. 
Господь же сказал: «Я пришел, чтобы имели жизнь, и имели с избытком» (Ин. 10, 10). Восточный и христианский идеал противоположны — Восток стремится избавиться от жизни, а христианство стремится преобразить, обожествить ее.
Любопытно, что отмеченные выше холодная рассудочность и интеллектуализм, свойственные йоге и буддизму, да и сами их методы частично напоминают «второй образ молитвы», описываемый Симеоном Новым Богословом. Всего таких «образов» (т.е. видов) молитвы — три, и лишь один из них правильный. Вот что пишет Симеон Новый Богослов:
«Второй образ есть такой, когда кто сводит ум свой внутрь себя, отвлекая его от всего чувственного, хранит чувства свои, собирает все помыслы свои, чтобы не скитались по суетным вещам мира сего,— и, то исследует помыслы свои, то вникает в слова читаемой молитвы, то возвращает назад помыслы свои, если они, быв пленены диаволом, унеслись к чему суетному и худому, то, с большим трудом и самопонуждением напрягается придти в себя самого, если был возобладан и побежден какою-либо страстию. Отличительная черта сего дела та, что оно происходит в голове: мысли с мыслями борются.
Имея такой подвиг и такую брань с самим собою, не может он мирствовать в себе никогда, и не находит времени заняться деланием добродетелей, чтобы получить и венец правды. Такой человек подобен ведущему брань с врагами своими ночью в темноте, который слышит голоса врагов своих и принимает удары от них, но не может ясно видеть, кто они такие… Потому что сам он пребывает в голове, а помышления злые исходят из сердца… Тщетно подъемлет он труд, несчастный, и даже совсем теряет мзду свою, если при этом, и сам не замечая того, возобладан бывает тщеславием, воображая, что надлежаще внимает себе. В гордости своей он презирает других и осуждает их, а сам себя хвалит, мечтая при сем, что достоин быть пастырем словесных овец и руководить других,— и походит на слепца, который берется водить других слепцов» (8, т.5, с.330-331).
В последнее время широкое распространение получает агни-йога (йога огня), появлением которой мы обязаны деятельности семьи Рерихов. В христианстве покаяние является средством очищения от греха. Об очищении говорит и классическая йога. Понятие о внутренней чистоте есть и в агни-йоге. Поскольку агни-йога тесно связана с традицией оккультизма, для нас небезинтересно будет знать, как понимается в ней эта внутренняя чистота. Вот что пишет по этому поводу «мать агни-йоги» — Е. И. Рерих — в письмах к своим ученикам: «Отгоняйте каждую нечистую мысль, заменяя ее мыслью блага. Спешите очистить дух широкими созидательными мыслями о чудесном будущем» (16, с.4б). Об эффективности такого «очищения духа» мы можем судить на примере наших бывших государственных руководителей, которым «широкие созидательные мысли о чудесном будущем» НИСКОЛЬКО ие мешали проливать кровь невинных людей во времена революции, гражданской войны и массовых репрессий. Лишь покаяние перед Господом очищает, но о нем в агни-йоге не вспоминают, ибо для нее Христос — лишь человек, достигший своими собственными силами сверх-человеческого статуса, а собственно Бог есть Абсолют, который, в силу своей абсолютности, никак не вмешивается в земные дела и совершенно безразличен к судьбе отдельного человека на этой грешной земле. Во всем этом ощущается сильный привкус буддизма, который оказал несомненное влияние на формирование взглядов Е. И. Рерих и Н. К. Рериха.
Мы говорили об интеллектуальном и рационалистическом характере буддизма, но эта характеристика приложима не ко всем его разновидностям. В чань- (или дзен-) буддизме царит противоположная тенденция — тенденция отрицания интеллекта — и акцент делается на достижении определенного психического состояния, которое называется озарением или просветленностью — сатори. Но и там преобразования происходят с умом для того, чтобы достичь полного его опустошения от всяких мыслей и узреть первичный свет «нерожденного ума». А для такого опустошения могут применяться типично интеллектуальные средства — например, неразрешимые интеллектуальные загадки, или «коаны». Цель этих коанов — ввести ученика в состояние интеллектуального шока, когда, после многодневных и безуспешных усилий угадать правильный ответ, его ум отключается, и он ощущает «пустоту».
Но оперирование с умом не приносит спасения. Св. Григорий Палама говорил: «Явивший действие ума и просветившийся светом разумений или умным озарением, если посему почтет себя очистившимся, прельщает себя, впадшй в ложь, и самомнением широко растворяет двери тому, кто всегда покушается прельщать нас» (8, т.5, с.326).
6. О действенности покаяния.
Итак; с одной стороны — «восьмеричные средства» йоги и буддизма, включающие в себя физические и дыхательные упражнения и всякого рода сложные психотехнические приемы медитации, а с другой стороны — покаяние. Это единственное слово — «покаяние» — может показаться таким малоубедительным в сравнении с целой батареей изощренно разработанных «психофизиологических технологий изменения сознаний» (во главе с таинственной медитацией), образующих целую «индустрию» «духовного роста», «расширения осознавания», «открытия внутренних пространств», и т.д. Но, с другой стороны, это многообразие и изощренность могут быть свидетельствами слабости и искусственности всей этой восточной психо-механики.
Представим себе такую ситуацию: имеется некая мощная стальная дверь, запертая на ключ. У того, кто не имеет ключа, есть масса способов открыть эту дверь — использовать лом, кувалду, стенобитную машину, дрель, автоген, динамит, лазер, едкие химические вещества и т.д. и т.п. Но ни один из этих способов при всем их разнообразии и технической изощренности — не гарантирует открытия двери и не является истинным способом открывания. Конечно же, дикарю, не знающему о существовании замков, ключ — этот маленький кусок металла — покажется смешным в сравнении со всем этим арсеналом разрушительных средств и их грохотом, огнем и дымом. Однако только ключ способен открыть дверь, не повредив ее — все остальное излишне. Так и в нашем случае: лишь такое неубедительное действие, как покаяние, является истинным ключом к дверям царства Небесного; вся же прочая индустрия взламывания дверей, закрытых Самим Господом, есть лишь воровские уловки, губительные для самих воров. Именно так и следует расценивать восточные методы «спасениия».
О действенности же покаяния свидетельствует следующий эпизод из жизни оптинского старца, преподобного Амвросия, описанный в воспоминаниях одной из его духовных дочерей:
«В келье его горели лампадки и маленькая восковая свеча на столике. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка, что сказать вам еще? В чем каяться? — Забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей кельи. Я невольно на коленях повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову, воздел руки кверху, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было, он разошелся, а голова Старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту Батюшка наклонился надо мною, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни, вот до чего может довести покаяние. Ступай». Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь проплакала о своем неразумии и нерадении» (13, с.283; 10, с.22-23).
При всей, может быть, неброскости этого эпизода, важным его моментом является то, что преп. Амвросий Оптинский частично и временно «отверз чувства» своей духовной дочери так, что она смогла увидеть нечто, относящееся к невидимому для нее миру (раскрывшийся потолок, например). Она не все передает, что увидела, поскольку такое видение было для нее неожиданно, но тот факт, что оно произвело столь сильное воздействие, означает восприятие чего-то необыкновенного и потрясающего. И этот контакт с невидимым миром преп. Амвросий обозначил как возможность, открываемую именно покаянием.
О главенствующем месте покаяния в православной аскетике свидетельствуют следующие слова св. Игнатия Брянчанинова: «Святые Отцы Восточной Церкви, особливо пустынножители, когда достигали высоты духовных упражнений, тогда все эти упражнения сливались в них в одно покаяние. Покаяние обымало всю жизнь их, всю деятельность их: оно было последствием зрения греха своего.
Некоторого великого Отца спросили, в чем должно заключаться делание уединенного инока? Он отвечал: «умерщвленная душа твоя предлежит твоим взорам, и ты ли спрашиваешь, какое должно быть твое делание?» (Святый Исаак Сирский. Слово 21). Плач — существенное делание истинного подвижника Христова; плач — делание его от вступления в подвиг и до совершения подвига.
Зрение греха своего и рождаемое им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле: зрением греха возбуждается покаяние; покаянием доставляется очищение; постепенно очищаемое око ума начинает усматривать такие недостатки и повреждения во всем существе человеческом, которых оно прежде, в омрачении своем, совсем не примечало» (5, т.2, с.126-127).
Покаяние есть то, с чего начинается путь христианина и то, чем он постоянно сопровождается. Человек, приходя к крещению, отрекается от сатаны и всех дел его, и обращается ко Христу; он отвергает грех и принимает решение жить благочестивой праведной жизнью. Когда такое решение принято, ему ниспосылается во Святом Крещении помощь в виде благодати Духа Святого.
7. Церковь и оккультизм, вера и сомнение.
Крещение не означает еще спасение — это лишь посвящение в воины для битвы с грехом, которая длится всю жизнь. Крещение дает человеку оружие для этой битвы, но выиграть ее он должен сам. Конечно, это невозможно без помощи Божией, но и собственное усилие и участие человека обязательно. Для оказания такой помощи в Церкви утверждены Таинства, отсутствующие в любой другой религии. Есть ли где-нибудь Таинство Святого Причащения — это духовное «переливание крови» Самого Господа Иисуса Христа во спасение нашей смертельно больной души и тленного тела — кроме как в Церкви Христа? — Нет. Таинство Причащения — самое явное и очевидное свидетельство обожения нашего, нашего соединения с Богом, когда Его плоть и кровь грубо и зримо входят в нас и мы буквально, а не символически, становимся частью Его Тела. Наше многотысячелетнее барахтание на поверхности этой планеты в попытках создать вечно устойчивое и совершенное общество, наши индивидуальные каждодневные попытки изменить себя в лучшую сторону показывают лишь невозможность вытащить себя за волосы из воды. Человек не может спасти себя сам, своими собственными усилиями и без помощи Божией — только погубить. Телесное же наше «врастание» в Господа через Таинства Церкви спасает его видимым образом, делая существом уже не земного (тленного и безнадежного), но Небесного Царства, где лишь и возможно совершенное. Восточные же и оккультные учения (в особенности буддизм) предлагают нам рассчитывать только на себя, обманывая обещанием невозможного.
Вот какие рекомендации, приписываемые Будде, мы можем обнаружить в Тайной доктрине — теософском труде, изданном Е. П. Блаватской, основоположницей современной теософии:
«Будда сказал, что мы не должны верить во что-нибудь лишь потому, что так было сказано; мы не должны верить традициям только потому, что они переданы с древних времен; мы не должны верить общепринятым мнениям как таковым; мы не должны верить писаниям мудрецов по той только причине, что их писали мудрецы; мы не должны верить фантазиям, о которых предполагается, что они вдохновлены Ангелом (т.е. кажутся нам чем-то божественным); мы не должны доверять выводам, сделанным но некоторым случайным предположениям; нам не следует верить чему бы го ни было лишь потому, что это подкреплено авторитетом наших преподавателей или учителей; но мы должны верить в писание, доктрину или утверждение лишь тогда, когда наш разум и наше сознание их подтверждают» (цит. по 1, с.4).
А вот что говорит Иисус Христос: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» (Ин. 11, 25-26). «Я свет пришел, в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Ин. 12, 46).
Итак, оккультисты вместе с Буддой призывают сомневаться во всем и верить только себе, основываясь на собственном «здравом» смысле. Представим себе младенца, не желающего верить взрослым родителям, и лезущего в огонь. Не хуже ли мы младенцев перед Господом, Творцом твари, истинным Миродержцем и Хранителем всего, взывающим верить Ему в том, что соблюдение Его заповедей нужно для нашего же блага, и что мы духовно слепы для того, чтобы оценивать и решать, где истина, а где ложь? Ведь Бог является центром вселенной и создателем, а не мы. Как мы можем оценивать что-либо, не соизмеряясь со Словом Божиим?
Итак, с одной стороны предлагается все подвергать сомнению и верить только себе, своему «здравому» смыслу, а с другой — требуется «отвергнуться себя» и следовать за Христом (Мк. 8, 34) не доверяя себе, но лишь Господу. Первое ведет к самомнению и гордыне; второе — к смирению и покаянию, и в конце первого пути нас ждет сатана, а второго — Христос.
8. Основание, условия и плоды духовного видения.
Покаяние и смирение являются теми вратами, через которые мы вступаем на путь, ведущий к познанию истины, к сознанию невидимого нам мира. Такое познание не является в православии самоцелью, как не является целью блаженство, счастье, или избавление от страданий, обещанные восточными учениями индуизма и буддизма. Задача Православия — восстановление человека из его падшего состояния, преобразование ветхого в нового, пример которого мы видим во Христе, т.е. обожение человека через Христа. Когда это достигается, новому состоянию человека соприсутствуют и блаженство и знание истины, но как побочные следствия реализации главной цели. Без восстановления человека они не достижимы, а посему те «плоды», которые сулят иные религиозные и мистические учения, не признающие исходной испорченности и ущербности человека, ложны и неистинны.
Процесс подлинного духовного видения своим основанием и необходимым условием имеет те составляющие, которые целительны для поврежденной грехопадением природы человека. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Желающему постоянно пребывать в …духовном видении, должно заботиться о постоянном пребывании в смирении, самоукорением и сознанием своей греховности пред Богом и человеками» (5, т. 3, с. 55-56).
Учение о духовных и умных видениях изложено с особенною ясностью и подробностью, так пишет свят. Игнатий, священномучеником Петром, митрополитом Дамаска.
Умиление есть первое духовное ощущение, доставляемое сердцу осенившей его Божественною благодатию в ходе развития духовного видения. Оно состоит из «вкушения Богоугодной печали, растворенного благодатным утешением, и отверзает пред умом доселе невиденное им зрелище. От духовного ощущения является духовное видение, как Священное Писание говорит: «Вкусите и видите»» (Пс. 33, 9). «От видения усугубляется ощущение» — пишет святитель Игнатий (5, т. 3, с. 56), подчеркивая взаимную обусловленность ощущения умиления и духовного видения. «Доколе действует ощущение, дотоле действует и видение. С прекращением ощущения прекращается видение… Постоянное пребывание умиления сопровождено с постоянным видением» — уточняет святитель (там же).
Итак, смирение и покаянное чувство, открывая доступ благодати Божией, рождают умиление и соединяются с ним, а оно, в свою очередь, вводит нас в духовное видение. В этой связи важно указать на процесс развития содержания этого духовного видения. Святитель Игнатий Брянчанинов об этом пишет следующее:
«Первое духовное видение есть видение своих согрешений, доселе прикрывавшихся забвением и неведением. Увидев их… подвижник немедленно получает опытное познание о предшествовавшей слепоте духа своего, при которой существующее и существовавшее представлялось ему вовсе несуществовавшим и несуществующим» (5, т. 3, с. 56).
Весь процесс развития духовного видения, согласно св. Игнатию, можно представить такими этапами:
1) видение своих согрешений;
2) познание своей греховности;
3) видение падения, которым объято все естество человека;
4) открытие мира падших духов, изучение их в наших собственных страстях, в борьбе с ними, в приносимых духами помыслах, мечтаниях, ощущениях (т.е. косвенное, а не непосредственно-чувственное узнавание о падших духах);
5) исчезновение обманчивого и обольстительного воззрения на земную жизнь, до сих пор представлявшуюся безконечной;
6) видение смерти, ощущение самого часа смерти, часа нелицеприятного суда Бо- жия;
7) из фактов грехопадения усматривается необходимость Искупителя;
из приложения заповедей Господа к своим недугам усматривается целительное и животворное действие этих заповедей на недуги и страждущую душу, приоб- ретается живая вера в Евангелие (5, т. 3, с. 56).
Таким образом, духовное видение является тем реальным опытом, который делает веру живой, подтверждая ее «экспериментально». Святитель Игнатий пишет: «…изучение из чтения очень недостаточно: для удовлетворительного познания необходимо изучение опытом» (5, т.3, с.60).
9. Орудия духовного видения: ум и сердце.
«Когда же Божественною благодатию начнет очищаться дух человеческий,— продолжает святитель Игнатий,— тогда он постепенно переходит от познания духов к духовному видению их. Это видение совершается умом и сердцем, даруется Духом Святым… Обличает духов лукавых сердце; ум недостаточен для сего: ему не различить одними собственными силами образов истины от образов лжи, прикрытых образами истины. Духовное рассуждение основано на духовном ощущении… как засвидетельствовали два ученика о своем ощущении и о значении этого ощущения при беседе с Господом, которого они не узнали ни чувственными очами, ни по соображению умственному: «не сердце ли наше горя бе в паю, егда глаголаша (Господь) нама на пути, и егда сказоваше нама писания» (Лк. 24, 32). Это-то сердце, свидетельствовавшее с верностью о Господе, свидетельствует с верностью и о духах, и искушает их «аще от Бога суть» (1 Ин. 4, 1), или из царства, тьмы и неприязни» (5, т.3, с.60).
Таким образом, не разум, не логика, не «здравый смысл», не рациональность, не научная обоснованность (по видимости) фактами того или иного учения, так любимые йогой, буддизмом, оккультизмом, являются глазным козырем для принятия или отвержения его, а сердца — то ощущение, которое возникает при знакомстве с этим учением. К тому же, сразу и невозможно разобраться в многослосложных хитросплетениях таких систем, как теософия, агни-йога, антропософия и иже с ними. Поэтому на сердце и нужно ориентироваться в своем выборе, принимать или не принимать то, что рекламируют другие.
Но не всякое сердце способно правильно свидетельствовать. Святитель Игнатий пишет: «Способно к такому свидетельству сердце, очищенное покаянием, обновленное Святым Духом; но сердце, находящееся в плену у страстей и демонов, способно только к показаниям лживым и ошибочным» (5, т.3, с.60). Из этого мы можем заключить, что в нашем нынешнем греховном состоянии мы не способны точно различать, что есть истина, а что ложь, что от Бога, а что от лукавого, и нам нужны советы более опытных в духовном отношении людей. Поэтому крайне необходимо изучение писаний святых Отцов, относящихся к познанию истинного и ложного. Согласно апостолу Павлу, и сатана преобразуется в Ангела Светлого (2 Кор, 11, 14), чтобы обольстить человека, так что нам нужно быть крайне осторожными в наших симпатиях и поисках истины.
Не следует преувеличивать свои возможности и в различении помыслов, в выяснении того, откуда они приходят — от Бога, от естества нашего, или от демонов. Преподобный Вареануфий Великий сказал иноку, спросившему его о том, как узнать, откуда приходят помыслы: «То, о чем ты спрашиваешь, относится к людям, достигшим великой меры (духовного возраста). Если внутреннее око не будет очищено многими врачеваниями, то око не может избавиться от терний и волчцов, и собрать гроздь винограда, укрепляющего и веселящего сердце. Если человек не достигает сей меры, то не может различать (этих помыслов), но будет поруган демонами и впадет в обольщение, поверив им: потому что они изменяют вещи как хотят, особливо для тех, которые не знают козней их» (цит. по (5, т.3), с.60).
10. Обманчивость наших впечатлений.
Очень существенен именно тот момент, что демоны «изменяют вещи как хотят». В подтверждение этому автор может сослаться на свой личный опыт, а также на опьгг некоторых других людей, вышедших из оккультизма и обратившихся к Православию. Процесс такого обращения сам по себе заслуживает особого исследования; мы остановимся лишь на одном феномене, который можно назвать «искажением восприятия».
Таким образом, мы должны заключить, что этап духовного видения духов, этап правильного различения помыслов является очень высоким достижением, свойственным лишь тем, кто «достиг великой меры духовного возраста». Сложность такого различения в том, что «враги одеваются в одежды овчие, т.е. внушают мысли по-видимому правые, внутренно же суть «волцы хищницы» (Мф. 7, 15), то есть восхищают и «прельщают сердца незлобивых». (Рим. 16, 18) тем, что кажется хорошо, а в самом деле зловредно. Свет, происходящий от бесов, обращается впоследствии в тьму» (Варсануфнй Великий, ответ на вопрос 59, цит. по (5, т.13), с.60). Впрочем, Сам Господь дал нам способ различать ложные учения и лжеучителей от истинных по плодам их, хотя такое различение и не мгновенно, требует времени, настойчивости и терпения. Он сказал: «по плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград и с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые: не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Мф. 7, 16-18). Из этих слов Спасителя можно сделать вывод о возможности анализировать то или иное духовное учение тремя методами:
1) изучение личности основателя учения — если основатель являет собой «терновник» или «репейник», т.е. не отличается святостью, то не следует думать, что его учение будет «виноградом»;
2) изучение самого учения — это наиболее опасный способ, т.к. «репьи» искусно маскируются под «смоквы» и узнать об этом можно лишь тогда, когда их проглотишь, а последнее чревато отравлением, которое может быть летальным для души;
3) изучение «плодов» от знакомства людей «с учением — если человек, наглотавшись «репьев», замаскированных под «смоквы» нравственно, или даже физически и психически заболевает, то такое учение явно не от Господа*.
В нашем изложении мы будем прибегать к первому и последнему методам, избегая второго, чтобы не принести вред вместо пользы.
Итак, видя всю многосложность различения помыслов и идей, правильной оценки того или иного учения, мы приходим к выводу, что этап чувственного видения духов является чрезвычайно высоким даром, которого способны удостоиться лишь очень и очень немногие люди, отличающиеся особой святостью и праведностью. К рассмотрению этого этапа мы и переходим.
