Наглость и хамство безнациональны, но, уступая им, мы утрачиваем свое национальное достоинство
Елена САРКИСОВА, Ставропольский край
Терпеть не могу поезда. Особенно плацкартные вагоны. Но по закону подлости мне недавно пришлось ехать в Ростов именно по железной дороге и именно в плацкарте. Поезд шел из Владикавказа в Москву. На моей нижней полке мирно, притворясь спящей, лежала женщина. Рядом громко не по-русски ворковали три соседних отсека купе. Притворяющаяся спящей дама в национальных одеждах после вежливого предложения занять место согласно купленному билету обиженно, под резко усилившееся мужское воркование трех соседних отсеков купе оседлала верхнюю полку.
Я присмотрелась к воркующим и попыталась их пересчитать. Досчитав до пятнадцати, сбилась. Потому что они вдруг одновременно стали буквально выпрыгивать со вторых и даже третьих полок, оставляя там же спящих женщин и детей. Подумалось: экие безразмерные у них билеты! И куда милиция смотрит?
Мужская часть спрыгнувших дружно приложилась к бутылкам и как-то очень уж демонстративно захрустела долларами.
– Это то ли армянские грузины, то ли грузинские осетины, – сказала мне проводница и подобру-поздорову ушла спать в свою каморку.
Время уже было за полночь. Пассажиры бурно что-то обсуждали по-своему, громко смеялись, до икоты. Замечаний им никто в вагоне сделать явно не решался. Хотя были здесь и штатские, и военнослужащие.
В ответ на мое предложение взглянуть на часы и принять к сведению, что в вагоне народ уже давно хочет спать, развеселые пассажиры враз смолкли, после чего с полок снова посыпались их соотечественники. Всем захотелось посмотреть на “дэвышка”, которая осмелилась подать голос. Вагон, полный притворявшимися спящими русскоговорящими мужчинами, вяло ждал развязки возможного конфликта. Такового не последовало. Нерусскоговорящие пассажиры, едущие в столицу России за каким-то явно коммерческим интересом, все же притихли и, по крайней мере, до Ростова вели себя смирно.
А месяц спустя из Москвы тем же поездом ехал мой брат. В Невинномысске в вагон буквально вломились граждане внешности а-ля Хаттаб–Басаев. Была ночь. Их человек 10 – 12. Все без билетов. В тамбуре сидеть им явно было не в кайф, поэтому они шумно метались по вагону и приставали к по-настоящему спящим пассажирам. Не нужно, мол, такси из Владикавказа в Грузию? Причем, получив отрицательный ответ, эти типы снова и снова задавали свой дурацкий вопрос каждому спящему. Проводница не пыталась выдворить из вагона непрошеных гостей, честно призналась, что боится. Милиции и близко не было. Зато на полках вагона ехало много штатских и военнослужащих. Все молча терпели домогательства “таксистов” и их громкий нерусский говор среди ночи.
Брат не выдержал, взял одного из “таксистов” за грудки, выволок в тамбур. Тот оказался трусливым и хлипким, обещал больше не предлагать пассажирам четырехколесную поездку в Грузию и поклялся всех своих дружков держать всю ночь в тамбуре. Слово свое он не сдержал. Тогда брат на станции “Минеральные Воды” вызвал милицию. “Таксистов” из вагона выдворили. Поезд тронулся, они выразительно жестикулировали ему вслед, готовясь пересесть в другой состав.
“Таксистами” ли были те люди или террористами, изучающими положение с безопасностью на железной дороге в крае, можно лишь гадать. Но нас в этих двух ситуациях, кроме отсутствия в поездах стражей порядка, задело, как вы понимаете, еще и вот что: русские здоровые мужики лежат на полках, а рядом безобразничают, пристают к женщинам, мешают спать детям граждане из соседних республик, своим поведением демонстрирующие форменный, простите, пофигизм к окружающим. Если мы в ответ так – терпеливо, трусливо и молча – изображаем свою терпимость, то это уродливо и печально. Скорее, это демонстрация неуважения к самим себе, позволяющая относиться к нам соответственно.
У моей приятельницы, русской женщины Ольги муж-азербайджанец. Оба они беженцы из Таджикистана, вкусившие все прелести среднеазиатской “любви” к русским “оккупантам” и едва вырвавшиеся в самый разгар боевых действий из цепких объятий воинственно настроенных вчерашних друзей. После пережитого кошмара совершенно немыслимое в плане бытовых удобств общежитие в ставропольском городе Георгиевске показалось раем. Но, убежав от откровенных угроз и более чем вероятного насилия, Ольга с Надиром оказались в другой переделке.
Недавно Надиру по пьяной лавочке поломал ребра русский громила, гроза общежития и своей любимой женщины, которой периодически считает ребра, да так жестоко и громогласно, что жильцы общежития прячутся по своим норкам-комнаткам и не смеют ни глаз поднять, ни голоса подать. Большинство из них, как и Ольга с Надиром, тоже беженцы, только из Грозного. И жизнь в состоянии страха и унижения здесь кажется им куда меньшей пыткой после пережитых мучений в Чечне. Поэтому права свои “качать” они не смеют, терпят геройства хулигана и молчат, молчат и терпят. Ладно, их, в отличие от спящих пассажиров поезда, понять можно: в этом общежитии живут в основном женщины-беженки с детьми.
Так вот, Надиру ребра поломал этот нелюдь просто так, за показавшиеся ему некрасивыми глаза. Не будь у побитого беженца чувства собственного достоинства, а у его жены – знакомых грамотных консультантов, не защититься бы ее мужу, быть бы виновным в драке, которую инициировал не он и в которой даже руку не успел поднять.
А дело действительно шло к неправедному обвинению. К счастью, судья разобрался в инциденте без предвзятости и шовинизма, но поломанные на национальной почве ребра ничуть не менее уродливый и печальный факт, позволяющий относиться к коренному населению без особой любви и уважения.
Недавно, будучи в Москве, по ряду наблюдений пришла к выводу, что здесь последнее время материализовалась русская идея о сплоченности, а бдительность стала нормой жизни. Правда, не без оттенка, отдающего далеким и известным по книжкам 1937 годом. Сегодня в столице следят, кажется, все за всеми. Особенно усердствуют жильцы коммуналок, “стучат” на соседей, приходящих к ним друзей и родственников. А если, не дай бог, у кого-то из приезжих кавказская внешность, то комнату снять вообще проблематично и знакомства с милицией не избежать, даже если чисто выбриться.
Один плюс: за железными дверями подъездов с кодовым замком и шифром, известным только зарегистрированным жильцам, можно почувствовать себя как за каменной стеной. Если, конечно, соседям по дому не померещится, что в хозяйственной сумке ты несешь начиненную взрывчаткой булку хлеба.
Бытовой уровень межнациональных конфликтов – самый опасный, но именно здесь берут начало корни проблем глобальных. Нет, я вовсе не против бдительности и пристального внимания к выходцам из нашего общего дома – Кавказа. Наоборот, я за это двумя руками. И подход московских милиционеров к бородатым или иссиня бритым неруссковыглядящим мужчинам мне очень даже нравится. Особенно, как представлю, что тех моих попутчиков, пачками падающих с полок поезда, пристрастно проверяли в каком-нибудь КПЗ: не все же котам масленица.
И если выбирать между практикой столичной русофильской бдительности (желательно без оттенка 37-го) и элементами русофобии на многонациональном Кавказе, то хотя бы из соображений безопасности сегодня, особенно после недавних терактов, я бы выбрала первое.
Бесспорно: бандитизм, как и хамство, не имеет национальности. Но конкретный бандит, хам или трус, смею заметить, имеют вполне конкретное личностное и национальное приложение. И никак не вяжется такой вот образ современных славян с русскими богатырями, обнажавшими в крайние минуты свой меч перед лицом зарвавшихся печенегов, неразумных хазаров и прочих соловьев-разбойников. Нелишне и сегодня вспомнить историю Руси Великой и ее вековое самосознание. И для начала следовало бы заставить уважать себя да привести в порядок свои поезда, подъезды, города. И, извините, мозги.
http://old.lgz.ru/archives
